Джонатан Свифт (1667-1745) - ПУТЕШЕСТВИЯ ГУЛИВЕРА - Зарубежная Литература
В 1726 г. вышла из печати книга, принесшая Свифту мировую неувядаемую славу,- роман "Путешествия в различные, отдаленные страны Лемюэля Гулливера, вначале хирурга, а затем капитана нескольких кораблей". Этот замечательный роман, посвященный приключениям Гулливера в фантастических странах, развивал одновременно и молодой еще жанр романа-путешествия, и традиции реалистической фантастики, давно существовавшие в мировой литературе (у Лукиана, Рабле, Сирано де Бержерака и т. д.). Реалистическая фантастика служит обычно одним из средств социальной сатиры. И роман "Путешествия Гулливера" представляет собой развернутое сатирическое изображение английского общества XVIII в.
Роман делится на четыре части. В первой части ("Путешествие к лиллипутам") Свифт сатирически рисует придворный мир, интриги министров, борьбу парламентских партий. Здесь, в сущности, отражены его лондонские впечатления. Мужественный и гуманный Гулливер, окруженный ничтожными, неблагодарными лиллипутами,- в значительной мере автобиографический образ. Именно так чувствовал себя Свифт при дворе королевы Анны, среди придворных интриг, мелочной грызни парламентских партий и систематических предательств.
Отношение Свифта к обеим парламентским партиям - тори и вигам - в период написания "Путешествий Гулливера" резко сатирическое. Все его иллюзии, связанные с партией тори, изжиты. Борьба партий комически изображена как бессмысленная борьба из-за размеров каблуков, причем наследник лиллипутского престола предпочитает носить один низкий, другой высокий каблук, т. е. заигрывать с двумя партиями (намек на английского наследника престола). Борьба из-за обрядов между протестантами и католиками, приводящая к кровопролитным религиозным войнам, заклеймена презрением и осмеяна в виде войны между Лиллипутией и Блефуску из-за того, с какого конца следует разбивать яйцо. Под Лиллипутией и Блефуску следует разуметь Англию и Францию периода войны за испанское наследство, так как английская буржуазия демагогически прикрывалась в этой непопулярной среди народа войне религиозными лозунгами.
Комментаторы обычно указывают на ряд мелких автобиографических намеков в "Путешествии к лиллипутам"; считают важным, что количество нитей, которыми лиллипуты опутали Гулливера, совпадает с количеством памфлетов Свифта, написанных для парламентских партий; гадают о том, кто именно из торианских министров изображен в лице лиллипутских вельмож; расшифровывают каждый поступок Гулливера в свете его деятельности при лондонском дворе. Все это интересно и не вызывает особенных возражений, но и не имеет глубокого значения. Гораздо важнее та общая картина подхалимства, шпионажа, мелочных интриг и эгоистических расчетов, которую Свифт запечатлел в своей книге как отражение реальной жизни английских правящих классов. Особенно запоминаются образы министров, добивающихся поста премьер-министра путем акробатических прыжков и танцев на канате, а также император Лиллипутии - ничтожная фигурка, претендующая на мировое господство и именуемая придворными подхалимами "Отрада и ужас вселенной".
Вторая часть романа - "Путешествие в Бробдингнег" - написана позднее, когда несколько стерлись лондонские впечатления и Свифт лихорадочно стал искать положительного выхода из гнусного мира лиллипутов, из противоречий буржуазно-аристократического строя.
Во второй части мало автобиографических параллелей, отсутствуют резко сатирические образы. Она интересна в философском отношении, а также как попытка нарисовать положительный социальный идеал.
Таким положительным идеалом для Свифта 10-х годов XVIII в. (видимо, тогда создавалось "Путешествие в Бробдингнег") явилось мирное, идиллически-патриархальное сельскохозяйственное государство с мудрым и добрым королем во главе. Исследователи обычно считают образ короля Бробдингнега свидетельством об иллюзии просвещенного абсолютизма, якобы питаемой Свифтом. Однако сторонником теории просвещенного абсолютизма Свифта не следует считать. Его отношение к монархам и образы королей обычно носят отрицательный характер, особенно и/последних частях "Путешествий Гулливера". Если же на этот раз и нарисован образ доброго короля, то это лишь утопически-сказочная фигура. Недаром это король великанов, подобно Пантагрюэлю у Рабле. Король Бробдингнега не является воспитанником философов-гуманистов, а к буржуазной цивилизации относится весьма скептически. Это человек большой личной доброты, любящий свой народ и ненавидящий войны.
Свое отвращение к войнам и поджигателям войн Свифт выразил наиболее полно именно во второй части "Путешествий Гулливера". Король Бробдингнега с негодованием отвергает предложение Гулливера открыть ему секрет пороха и с ужасом слушает его восторженный рассказ (маскирующий на самом деле сатирическое отношение Свифта) о европейских войнах и английской политике. По мнению короля великанов, "всякий, кто сумеет вырастить на своем поле два колоса вместо одного, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики вместе взятые". Король великанов не допускает и мысли о войне с другими странами и издает простые и ясные законы, ведущие к благу подданных.
Мечты о мирной и радостной жизни для всех, уважение к созидательному человеческому труду, ненависть к войне и разрушению характеризуют Свифта как благородного и гуманного мыслителя. Но невозможность предугадать далекое будущее человечества, понять прогрессивный ход истории заставляет Свифта тяготеть к патриархальной старине, искать выхода в утопии. Сельскохозяйственная страна, управляемая добрым королем, застывшая на одной точке культуры,- таков весьма наивный и ограниченный положительный идеал Свифта. Позднее (в четвертой части романа) наивность этого положительного идеала станет очевидной и для самого писателя.
В философском отношении вторая часть "Путешествий Гулливера", как, впрочем, и все произведение в целом, представляет собой дальнейшее развитие идей и теорий Локка. Учение Локка о постоянно расширяющемся опыте, обогащающем разум человека в течение всей его жизни, нашло воплощение в истории Гулливера. Первоначальное представление Гулливера о мире оказывается недостаточным, самые его незыблемые суждения меняются - за миром людей лежат неизведанные царства лиллипутов, великанов и иных разумных существ. Воспитание Гулливера, обогащение опытом длится всю жизнь. При этом Свифт развивает имеющуюся у Локка теорию об относительности человеческих представлений и понятий. Самое понятие величины оказывается относительным. Гулливер, обычный человек в мире людей, оказывается великаном в царстве лиллипутов и лиллипутом в царстве великанов. Относительными оказываются и такие "незыблемые" понятия, как понятие красоты, храбрости, силы. Все женщины в царстве лиллипутов кажутся Гулливеру красавицами благодаря их малым размерам, и он с изумлением слышит замечания министра о том, что у такой-то придворной дамы велик нос, другую портят веснушки и т. д. В царстве великанов, наоборот, все женщины, в том числе и первые придворные красавицы, кажутся Гулливеру безобразными, так как он в увеличенных размерах видит их недостатки. Он хорошо различает даже поры на их коже, а веснушки и родинки производят на него чудовищное впечатление.
Гулливера в царстве лиллипутов считают человеком непомерной храбрости и мощи. В царстве великанов он оказывается жалким, ничтожным существом. Сынишка великана засовывает его в баранью кость, откуда он не может выбраться; ему приходится обнажать шпагу, чтобы сражаться с осами. Если в царстве лиллипутов он без особых усилий уводил в море на веревках целый флот, то в Бробдингнеге он плавает в маленькой лодочке в тазу с водой и пугается лягушки.
Для прогрессивных писателей XVIII в., в том числе для Свифта и Вольтера, мысль об относительности человеческих понятий была важным подспорьем в борьбе с религией. Если относительными оказывались представления о красоте или величии, то тем более относительными следовало признать религиозные "истины" и представления. Тот или иной религиозный догмат, которого вспыхивали войны, разгорались фанатические , оказывался на поверку очередным заблуждением, не вы
длительной проверки.
Последние две части "Путешествий Гулливера", написанные 20-е годы XVIII в., представляют дальнейшее углубление социальной сатиры Свифта. Они поражают своим гневным и мрачным колоритом, страстным пафосом обличения, резко отличаясь от более умеренных и мягких первых двух частей. По-видимому, Свифт вначале думал ограничиться написанием двух частей, из которых первая ("Путешествие к лиллипутам") носила обличительный характер, вторая ("Путешествие к великанам") должна была давать положительный ответ на ряд общественных вопросов. Но события в Ирландии, напряженная политическая борьба за независимость ирландского народа, которую возглавил Свифт, углубившаяся ненависть к английской аристократии и буржуазии - все это толкнуло его на создание следующих двух частей с тем же идейным замыслом - социального обличения и выдвижения некоторых положительных идеалов.
В третьей части Свифт высказал все накипевшие, гневные, скорбные мысли, которые еще не нашли воплощения в написанных частях. Построение этой части несколько беспорядочно, хаотично, не имеет строго логической и четкой композиции. Образы, сравнения, фантастические картины сменяют друг друга. Самое путешествие Гулливера охватывает здесь множество стран, а не одну, как в других частях. Летающий остров и академия прожектеров в Лапуте, беседы с призраками в Глаббдобдрибе, несчастная судьба бессмертных струльдбругов, колониальная. и торгашеская политика англичан - вот многочисленные вопросы, на которых останавливается Свифт в этой части, давая полную волю своему гневу и едкому остроумию. Свифтовская сатира достигает здесь исключительной остроты и разнообразия.
Политические воззрения Свифта в этот период приобретают республиканский оттенок. Его суждения о монархии в третьей части "Путешествий Гулливера" беспощадны. Так, он подчеркивает оторванность монархов от народных масс, их враждебность собственному народу в истории летающего острова в Лапуте. Обитатели летающего острова, король и привилегированная каста, совершенно не интересуются судьбой своих подданных, кроме тех случаев, когда они взимают с них дань. В случае неуплаты дани король останавливает свой остров над провинившейся частью государства и лишает ее дождя и солнца. Если же подданные упорствуют в своем нежелании платить дань, король подвергает их бомбардировке камнями с воздуха и угрожает раздавить их. Таковы подлинные взаимоотношения монарха и народа в блестящем сатирическом изображении Свифта.
Жестокость и вероломство монархов, низкопоклонство и унижение человеческого достоинства, порождаемые монархическим строем, запечатлены в ряде сцен. Так, подданные короля Трильдрогдриба, допущенные на аудиенцию, должны согласно этикету ползти к трону на животе и лизать пол, который специально посыпается пылью. Желая устранить неугодных ему лиц, король приказывает иногда посыпать пол ядовитым порошком. С тонкой иронией Свифт рассказывает, как благодаря оплошности пажа, не успевшего вымыть пол после предыдущей аудиенции, погиб, нализавшись ядовитого порошка, молодой талантливый царедворец, "которого король еще не думал отравить".
Свифт гневно бичует феодализм и дворянство. В стране волшебников, вызывающих тени умерших, он просит вызвать тени прежних английских королей и вельмож. Он как бы прослеживает вновь на живых образцах историю Англии и историю аристократических родов. Перед ним возникает ужасная картина - "такая картина бесчестья,- говорит Гулливер,- что я не могу спокойно вспомнить об этом... Я понял, в каком заблуждении держат мир продажные писаки, приписывая величайшие военные подвиги трусам, мудрые советы - дуракам, искренность - льстецам, римскую доблесть - изменникам, целомудрие - содомитам, правдивость - доносчикам. Я узнал, сколько невинных и превосходных людей было приговорено к смерти или изгнанию благодаря проискам могущественных министров, подкупных судей и борьбе партий; сколько подлецов возводилось в высокие должности, облекалось доверием и властью... какие дела вершили во дворцах, государственных советах и сенатах сводники, проститутки, паразиты и шуты". Представители знатных родов поражают Гулливера лежащей на них печатью преступности, вырождения, позорных болезней. Этих людей скорее следовало бы назвать отребьем общества, а не его привилегированной частью. Свифт противопоставляет им добродетельных и скромных поселян - иоменов, также вызванных по просьбе Гулливера из загробного мира.
Но обрушиваясь, с негодованием на аристократов, на феодально-монархический мир, Свифт не щадит и английской буржуазии. Он бичует ее торгашеский дух, ее захватнические стремления. Религиозное ханжество не мешает английским купцам ради выгоды топтать распятие всякий раз, как они приезжают в Японию ("Путешествие в Лапуту"). Деятельность английских колонизаторов описана Свифтом с беспощадной правдивостью. Шайка пиратов, желающих получить от правительства прощение и награду, отправляется на поиски новых земель. Они "находят там безобидных жителей, оказывающих им хороший прием; дают стране новое название; именем короля завладевают ею, водружают гнилую доску или камень в качестве памятного знака, убивают две или три дюжины туземцев, насильно забирают на корабль несколько человек в качестве образца, возвращаются на родину и получают прощение. Так возникает новая колония, приобретенная по божественному праву. При первой возможности туда посылаются корабли; туземцы либо изгоняются, либо истребляются. Земля обагряется кровью своих сыновей. И эта гнусная шайка мясников... образует современную колонию, основанную для обращения в христианство и насаждения цивилизации среди дикарей-идолопоклонников", Свифт при этом иронически замечает, что это описание не имеет никакого отношения к британской нации, прославившейся своей мудростью и справедливостью при создании колоний.
Иронизируя над буржуазной теорией о том, что источником богатства является умеренность и честный труд, Свифт замечает в главе о струльдбругах, что только бессмертный человек смог бы нажить богатство таким способом: ему бы понадобилось на это несколько сотен лет. Этим самым Свифт подчеркивает, что богатство буржуазии наживается иным путем - обмана и преступлений.
Политическим идеалом Свифта оказывается в последних двух частях античная республика; это свидетельствует о противоречии в его мировоззрении, так как он освобождается от монархических иллюзий, но ищет свой идеал не в будущем, а в отдаленном прошлом.
В стране волшебников Гулливер просит вызвать тени римских сенаторов времен республики и собрать в одной большой комнате римский сенат и для сравнения с ним английский парламент. Первый кажется ему собранием героев и полубогов, второй - сборищем карманных воришек.
Среди вызванных теней Гулливера особенно восхищает Брут и подобные ему борцы за свободу. "Больше всего я наслаждался лицезрением людей, истреблявших узурпаторов и тиранов, восстановлявших свободу и попранные права угнетенных народов".
Некоторые литературоведы ошибочно утверждали, что Свифт издевается над наукой и учеными в третьей части "Путешествий Гулливера", рисуя ученых-лапутян и академию прожектеров. Свифт объявлялся, таким образом, врагом науки и реакционным писателем.
Но Свифт на самом деле осмеивает не подлинную науку, а лженауку, грубое шарлатанство, а также науку, оторванную от жизни, не приносящую конкретной пользы. Примеров того и другого он видел много в Англии, и в частности в английском Королевском обществе, которое он имеет в виду под академией прожектеров.
Свифт описывает лапутянских ученых, помешанных на математике, на геометрии, но не умеющих построить ни одного дома, т. е. неспособных применить геометрию на практике; он осмеивает бессмысленное прожектерство, заставляющее лапутян разводить породу голых овец, размягчать мрамор, выпаривать солнечный свет из огурцов, заменять человеческую речь языком жестов и делать тысячи других глупостей. Оторванность науки от жизни, от практики, стремление, во славу "чистой науки", к фантастическим прожектам всегда являлись тормозом для науки, и обличение, осмеяние этих тенденций, естественно, становится одной из задач передового писателя. Свифт создает не сатиру на науку, а сатиру на человеческую глупость, на искажение подлинной науки. При этом сатира Свифта бьет очень далеко и сохраняет до сих пор свое значение. Свифт показывает, как легко оторванность от жизни и ее насущных задач заводит ученых в тупик, смыкается с фантастическим прожектерством.
Четвертая часть "Путешествий Гулливера", "Путешествие к гуигнгнмам", как бы подводит итоги гневным и саркастическим размышлениям Свифта о современном ему обществе. В центре внимания здесь стоят отвратительные фигуры обезьяноподобных людей - иеху, утративших красоту, достоинство и разум человека. Буржуазные литературоведы воспринимают этот образ как клевету на человечество, как лишнее доказательство того, что Свифт был лишь озлобленным человеконенавистником.
Вопрос о так называемой мизантропии Свифта очень сложен. Его мировоззрение можно было бы назвать не мизантропией, а пессимизмом. Пессимизм, действительно присущий Свифту, вызывался не ненавистью к человеку, как утверждали буржуазные литературоведы (Тэн, Геттнер и др.), а болью за человека. Свифт понял гораздо раньше своих современников всю бесчеловечную сущность устанавливавшегося буржуазного строя. В то время как другие английские писатели типа Аддисона закрывали глаза на растущие противоречия и славили буржуазию, в то время как французские просветители искренне верили в равенство, братство и свободу, которые принесет буржуазная революция, Свифт с негодованием и презрением отвернулся от буржуазного мира, основанного на эгоистическом расчете. Но дальше взгляд его не проникал, и будущее казалось ему безнадежным. Скорбя о народе, о бедняках, блуждающих по дорогам Англии и Ирландии, он не мог предугадать, что из их рядов вырастет пролетариат, могильщик буржуазии, единственный класс, который покончит со всеми видами эксплуатации.
Мрачные образы иеху порождены болью и страхом за человека. Иеху не следует считать дикарями или даже простым воплощением человеческой природы. Иеху знакомы со всеми социальными пороками "цивилизованного" классового общества - стяжательством и стремлением к войнам, развращенностью и подхалимством. Они больше жизни дорожат цветными камешками, которые выкапывают из земли и вновь прячут в землю; из-за них они устраивают драки и целые войны; они насасываются соками каких-то трав и, опьянев, целуются и дерутся; они имеют своего короля и королевского фаворита; перед ними они соревнуются в подхалимстве и унижении. Отвратительная, неопрятная внешность йеху, цинизм их поступков дополняют мрачную, безнадежную картину, нарисованную Свифтом. Иеху - не первобытные существа, они - одичавшие люди, потомки "цивилизованных" буржуа. Свифт подчеркивает это, говоря о происхождении иеху: они произошли от английской супружеской пары, поселившейся вдали от людей и одичавшей.
Общество иеху в романе Свифта прежде всего - гневная сатира на современное ему английское общество, на его нравы, быт, политическое устройство, на его правящие классы. Недаром Свифт прямо пишет в конце романа, что Гулливер, вернувшись на родину, только в обществе лошадей мог отдыхать от общества английских иеху. Недаром гуигнгнмы, слушая рассказы Гулливера, представляют себе Англию обширным королевством иеху, управляемым самкой той же породы. иеху - грозное предостережение. Свифт показывает, чем может стать общество, руководимое эгоистическим расчетом.
- Джонатан Свифт (1667-1745)
|
